Как я попала сюда | Храм человечества

Недавно кто-то спросил меня, как я попала в Храм, и я подумала: «Не знаю». Я не могла придумать ничего очевидного, и в моем прошлом нет ничего, что заставило бы вас подумать, что я, скорее всего, окажусь здесь. Как я сюда попала? Родившись и воспитываясь в католицизме, я отошла от этой религии в 1965 году, будучи первокурсницей колледжа. На самом деле, это было довольно памятное прощание. Пропустить мессу — смертный грех, но в том году мне не удавалось попасть на мессу большую часть квартала. У меня был плотный график занятий, и воскресенье было моим единственным днем, когда я могла спать. Я выбрала речь как специализацию для своего образования и получила степень, чтобы иметь возможность преподавать актерское мастерство и технику театра в старших классах школы. Я надеялась стать артисткой и ездила на поезде и на метро до Чикаго два вечера в неделю на полуторачасовой балетный класс.

Но вот пришла Пасха. Одно из правил — причащаться нужно не реже одного раза в год, на Пасху. Так что я знала, что мне нужно признаться в своем отсутствии на мессе, чтобы я могла выполнить свой пасхальный долг. Я должна была пойти в церковь кампуса в Эванстоне, но по пути на урок танцев я натолкнулась на католическую церковь. Я подумала, что могу просто зайти туда перед уроком. И, это было ошибкой. Я встала на колени в тусклом свете исповедальни и исповедалась. За задрапированной перегородкой повисла долгая тишина. Я не знала, ждал ли священник, чтобы я что-то добавила или что-то еще. Наконец он заговорил. — Ты говоришь как протестантка! — пророкотал голос.

Моей первой мыслью было: «Ого, некоторые из моих лучших друзей — протестанты». Я обижалась на каждого преданного протестанта, которого знала. Затем он дал мне наказание, которым мог бы гордиться массовый убийца, включая многочисленные четки. Я встала на колени в церкви и начала, но на это ушли бы часы, а я опаздывала на урок танцев. Черт, я бы пропустила урок танцев. Я не стала думать дважды. Я встала, вышла и, сама того не осознавая, ушла от католицизма навсегда. Это было удивительно легкое поражение. В религии мне многое не нравилось, не в последнюю очередь из-за того, что мне всегда приходилось полагаться на других людей, чтобы иметь связь с Богом. Я считала себя «верующей» в идею, что что-то есть, но что-то не может быть объяснено религией. Во что я начала верить, так это в Великую Всеведущую Силу. Я понимала это как присутствие, которое наблюдало за миром и людьми. Я не думала об этом в то время, но Великая Всеведущая Сила соответствовала моему ощущению оторванности.

Это не требовало от меня отношений; это просто было. Я могла оставить ее в покое, знать, что она там, и продолжать жить, не задумываясь об этом. Великая Всеведущая Сила была в порядке. После колледжа я переехала в Нью-Йорк, чтобы стать артисткой. Я была актрисой, танцовщицей, певицей, и моя жизнь была наполнена людьми, которые боролись в тех же областях, что и я. У нас было много молодых, честных дискуссий о Вселенной и причинах жизни. Было много теорий и ночных философских дискуссий о возможностях, но за все эти часы разговоров и нескольких интересных идей я так и не нашла ничего, что зацепило бы меня, что заставило бы меня хотеть узнать больше или копнуть глубже. Моя Великая Всеведущая Сила продолжала удовлетворительно объяснять для меня мир и легко усваивала верования других людей. Мне не нужно было большего.

Я всегда старалась быть хорошим человеком и изо всех сил старалась относиться к людям так, как хотела бы, чтобы относились ко мне. Все, что сверх этого, все, что может иметь личную духовную составляющую, ну, это было чем-то еще для кого-то другого. Мне было почти 30, когда мы с мужем покинули Нью-Йорк и переехали в Лос-Анджелес. Во всяком случае, Великая Всеведущая Сила исчезла из моей памяти. Я жила своей жизнью, стараясь всегда быть лучшим человеком, каким я только могла быть, но всегда чувствовала, что я предоставлена самой себе. Я проживу свою жизнь, а потом умру, и это будет конец. Не было «большой картины». Мы переехали в Арройо-Гранде в 1996 году. Мы искали выход из Лос-Анджелеса и путешествовали по всему штату, пытаясь найти место, где хотели бы поселиться. Мать Кирка жила в Арройо-Гранде более 40 лет, но мы никогда не задумывались об этом — до праздника Дня матери в том же году, когда мы вошли в один из домов на продажу и сказали: да, это оно. Думаю, мы оба были удивлены.

Я родилась и выросла в Чикаго, где есть музеи и искусство мирового класса. Я ходила в школу мимо домов Фрэнка Ллойда Райта. Я закончила престижный ВУЗ. Я жила в Нью-Йорке почти десять лет, а затем в Лос-Анджелесе 20 лет. Кирк работал в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе. Переезд в Арройо-Гранде казался чем-то вроде переезда в захолустье. Я часто работала в маленьких городках, но никогда не жила в одном из них как в «доме». Я не была в этом уверена, но была готова попробовать. Новые начинания. Мы продали дом в Лос-Анджелесе, переехали и начали исследовать наш новый район. Иногда, оглядываясь назад, я с уверенностью вижу, что жизнь всегда давала мне то, что мне было нужно, даже тогда, когда я не видела и не понимала пути, который мне прокладывался, или когда я активно с ним боролась. С тех пор, как мы переехали, я почти каждый день проезжала мимо одного съезда со 101-й автострады: Халсион-роуд. Название меня очаровало. Халсион. Во всех моих путешествиях я ни разу не сталкивалась с дорогой под названием Халсион. Нигде.

Это казалось таинственным и экзотическим. Однажды, когда мы проезжали мимо, я спросила об этом Кирка, так как он десятилетиями приезжал в этот район, чтобы увидеть свою мать. Знал ли он что-нибудь об этом? Был ли в этом какой-то смысл? — О, — сказал он. «Это какое-то сообщество, расположенное недалеко от автострады». Я посмотрела, но с такого расстояния ничего не было видно. "Сообщество?" Я спросила. — Да, — сказал он. «Я действительно ничего не знаю о них, кроме того, что они были там долгое время». И это было все. Съезд с автострады имел то же название, что и дорога, на которую он выходил, и то же название, что и населенный пункт, к которому дорога вела. И они были там давно. В последующие годы я часто ездила по Халсион-роуд, поглядывая искоса на Храм и улицы, на которых не было уличных фонарей и тротуаров. Это была крошечная сельская местность, окруженная сельскохозяйственными угодьями, посреди нескольких небольших городков. Я так и не въезжала туда. Произвести это действие казалось мне почти грубым. Это было похоже на уединенное место, место, которое было удобно само по себе и место, которое никому не должно было ничего объяснять.

Когда Кирк присоединился к проекту с Карен и Уиллом Уайтом, их дом был первым местом, которое я посетила в Халсионе. Родители Карен переехали в соседний дом, когда она была ребенком в начале 1940-х годов. Уилл, ее взрослый сын, не знает другого дома. У них есть ощутимая энергия, и хотя они не являются членами Храма, они принадлежат к сообществу. В той или иной степени люди, живущие в Халсионе, вовлечены в жизнь Халсиона. Когда я наконец услышала термин «преднамеренное сообщество», это было похоже на большой AГA! Возможно, я не смогу выразить эту концепцию точными словами, но я почувствовала, что она означает, от людей, которые там жили. Я стала куратором Исторического общества Южного округа в 2003 году. У меня не было особого опыта, подходящего для этой работы, но Кирк был президентом, и ему нужен был кто-то, кто взял бы на себя эту роль, поэтому я сказала, что попробую. Это было сложнее, чем казалось, но с годами я научилась.

В 2011 году я организовывала новую выставку об городках Океано, Гровер и Халсион. Именно тогда я впервые встретила Элеонор Шамвэй, Главного Хранителя Храма. Она приехала со старой, обветренной, бело-синей вывеской «Halcyon», которую мне нужно было установить. Элеонор огляделась, пока я работала. «Это здание производит приятное впечатление,

Элеонор снова появилась в день открытия выставки, когда в качестве Главного Хранителя она говорила о Халсионе и Храме. В конце презентации она ответила на вопросы, но никто не спрашивал того, что я хочу знать. Я подняла руку. Как проходят ваши встречи? Когда они происходят? Кто-нибудь может присутствовать? Сказать, что она была приветлива, было бы преуменьшением. Элеонор проникалась интересом людей к Храму. Она была легкой и открытой и создавала ощущение теплого уюта. Я знала тогда, что я пойду в Храм. Я была вынуждена пойти. Я не могла объяснить, какая энергия привлекла меня, но я знала, что должна знать больше. Это место, Халсион, слишком долго занимало место в моем мозгу.

Итак, я была одна, свернула на Темпл-стрит, припарковала машину перед Храмом, потому что Элеонор Шамвэй сказала мне, что мне рады и что я могу прийти. Я не знала, чего ожидать, и никого не знала. Я нервничала. Что я здесь делаю? Я отчетливо помню ту первую службу. Я могла бы точно сказать вам, где я сидела и как почти ничего не имело для меня смысла. В комнате было много «причудливых» людей. О чем это было? Я искала по лицам людей, которые выглядели как обычные люди. Да, они тоже были там. А служба? Ну, если я думала, что все будет ясно, то ошибалась. «Прославленная Тройная Звезда». Что это такое? Некоторые из них казались откровенно странными. «Космическое сердце». Хм? «Гоня тени во тьму великой бездны».

Что это значит? И это была только вступительная молитва. Все остальные понимают этот материал? Все это казалось мне каким-то бу-бу в моем мозгу. Я не знала, что со всем этим делать, но решила держаться спокойно и не беспокоиться о том, чего не понимаю, потому что происходило и кое-что еще. Элеонор говорила, и хотя я не «улавливала» многого, я ощущала непосредственность, чувство вовлеченности во что-то. Я слышала, что мое Высшее Я будет вести меня. Что это было? Я буду своим собственным проводником — это то, что она говорила? Я чувствовала, что соприкасаюсь с чем-то могущественным и неизвестным, и что это важно. Я следовала, как могла. Все было новым и незнакомым… и непосредственным. Я никогда не испытывала такого чувства непосредственности. Это звало меня тогда и зовет до сих пор. А затем, ближе к концу, мы встали, чтобы произнести Храмовые мантрамы. «Я един с Богом и всем добром. Зло не имеет надо мной власти». Сказав эти слова, я оказалась в месте, которого я никогда не испытывала.

Меня все больше беспокоили события, происходящие в Историческом обществе. Женщина, обладавшая некоторой властью, делала мою жизнь настолько несчастной, насколько могла. Я не понимала, почему она это делает, и что я могу сделать, чтобы остановить это. Я подумывала уйти в отставку, чтобы уйти с линии огня. Но вдруг, впервые за несколько месяцев, я почувствовала, что все будет хорошо. Я говорила и верила, что я вне досягаемости зла. То, что происходило со мной, казалось угрожающим, но это было не так. Я была в безопасности, потому что я была «одним с Богом». Что бы ни случилось, я буду «в свете». В тот мощный момент я знала, что я в безопасности. Это чувство защиты никуда не исчезнет. Я верю, что это никогда не произойдет. Когда служба закончилась, я знала, что вернусь. Я хотела заново испытать чувство соприкосновения с неизвестным. Я возвращалась, когда мы не путешествовали. Ладно, многое для меня не имело смысла, но было что-то непосредственное в контакте с другим уровнем существования.

У меня было высшее Я, которое чувствовало себя подпитанным в этой среде. О чем это было? О, а потом был Иларион. Я догадалась, что он был одним из первых приверженцев, своего рода учеником, своего рода знатоком евангелия, который появлялся и объяснял, как создавался Храм. Но нет. Опять неправильно. Он не был человеком из прошлого. Оказалось, Иларион все еще здесь. Иногда он предпочитал общаться через Главного Хранителя. О, похоже, больше бу-бу у меня. Ух ты. Как я собиралась вплести это в карту, которую я делала? Чем больше я узнавала, тем меньше понимала. Это должно было заставить меня бежать, но этого не произошло. Я продолжала чувствовать принадлежность. Почему это было так? Я так многого не понимала в Храме, в его учениях и верованиях. Я проучилась четыре года в колледже, изрядно изучив философию, и никогда не слышала слова «теософия».

Службы часто путались. Но непосредственность ощущения контакта с неизведанным продолжала звать меня. Я многого не понимала из того, что говорили на сервисах, но всегда уходила с чувством комфорта. Кирк однажды спросил меня, что мне нравится в Храме. У меня не было готового ответа. Я даже представить себе не могла, что поболтаю об Иларионе и его руководстве. «Ну, ты знаешь, это своего рода бу-буу. Но это хорошо. Я не знаю». Я покачала головой. «Что-то там есть. Энергия. Я не знаю». Я не могла понять это сама, не говоря уже о том, чтобы объяснить это кому-то другому. Но частично я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО знала. Это было мое, что-то о контакте с могущественным неизвестным, что позволило мне найти свое высшее «я» и узнать, как жить в этом мире. Нигде больше в своей жизни я не находила ответов, которые были бы одновременно вне меня и частью меня.

Хотя я не могла этого объяснить, я знала, что все это было между мной и моим высшим Я. Мне не нужно было искать посланника или священника, чтобы сказать мне, что мне нужно делать. Мне не нужен был переводчик. Я присутствовала в полной мере. У меня было все, что мне нужно, чтобы быть лучшим человеком, которым я могла быть, предлагая лучшее, что я могла предложить. У Кирка был диагностирован рак четвертой стадии в 2009 году. В то время мы довольно много путешествовали в длительных поездках на автофургонах, но после 2010 года мы совершали меньше поездок — до тех пор, пока он вообще не мог путешествовать. Мое посещение Храма было в лучшем случае спорадическим (нерегулярным), но когда я была там, люди были добры и старались изо всех сил поприветствовать меня и представить другим. Я оставалась после богослужений и шла в университетский центр, где участники пили кофе с выпечкой.

Большую часть времени мне было не совсем комфортно, но я приходила, и мне становилось легче. В 2011 году руководство города Арройо-Гранде спросило, может ли Историческое общество сделать что-то особенное для празднования столетия города. Я была погружена в драму и технический театр большую часть своей жизни. Я этому учила. У меня есть пенсия от союза актеров театра. Будучи вожатой лагеря, когда я была еще подростком, я адаптировала свою первую пьесу. Вот что я решила сделать для столетнего юбилея города. Я писала сценарий «Театра читателей», адаптированный из одной из наших местных исторических книг, и мои исполнители читали каждую неделю тем летом. Кирк тоже был актером на пенсии, и пьесы были для него центром внимания. Вся идея сработала. Люди были очень восприимчивы и хотели второй сезон, что мне показалось хорошей идеей.

Я уже знала, что хочу сделать в 2012 году — что-то о Халсионе. Я могла исследовать и находить материал, читать и, параллельно составляя сценарий, узнавать больше, получать новое понимание. Я все еще чувствовала себя ужасно неосведомленной о том, что такое Храм. Я порылась в архивах Исторического общества, но там было немного: какие-то номера журнала «Temple Artisan», много вырезок из газет, какие-то информационные бюллетени. Я не была уверена, что я знаю достаточно, чтобы создать набросок нового сценария. Казалось, что не было ничего существенного, за что можно было бы зацепиться, ничего об опыте жизни в Халсионе, ничего о принадлежности к Храму и о том, что на самом деле означала эта система верований. Карен Уайт посоветовала мне обратиться за помощью к Элеонор, что у нее будет все, что мне может понадобиться.

Я сделала это. Я объяснила ей, что застряла. Мне не хватило личного материала. Мне сказали, что все это у нее есть, письма и бумаги людей, которые там жили. Могу ли я получить доступ к некоторым из них? Без колебаний она согласилась, и мы договорились о встрече, чтобы я пришла к ней в офис на работу. Я пришла и обнаружила большой стол, заваленный огромными тетрадями, заполненными всем, что я искала, и даже больше. Существовали ксерокопии, с которыми можно было работать, сохраняя оригиналы. Я делала заметки и могла делать копии более длинных фрагментов, которые мне были нужны. Я работала так быстро, как только могла, сомневаясь, что когда-нибудь смогу справиться со всем, что было передо мной, но я знала, что должна попытаться. Моя проблема больше заключалась бы не в том, чтобы найти достаточно материала, а в том, чтобы оценить и отредактировать то, что нужно было вырезать для краткости и ясности. Там было так много всего, более ста лет истории и переписки. Я была поражена. В тот день я продолжала работать, пока Элеонор встречалась с людьми и решала вопросы по телефону.

Несколько часов спустя мой мозг превратился в кашу, и я спросила, могу ли я вернуться, чтобы продолжить. — Конечно, — сказала Элеонора. Она встала и подошла к шкафу с документами, открыла верхний ящик и вытащила ключи. Она протянула их мне. Я была ошеломлена. Эта женщина почти не знала меня, но она вручала мне ключи от здания и своего личного кабинета, как будто это было самое обычное действие в мире. «Я очень честна», — пробормотала я, забирая у нее их, желая укрепить ее веру в меня. — О, я знаю это, — улыбнулась она. Она дала мне инструкции о том, как приходить и уходить, и я знала, что испытываю то, чего никогда раньше не испытывала: незнакомец, в основном незнакомец, полностью доверяющий мне.

Вот так «Голоса из Халсиона» стали сценарием для моей постановки в Театре Летнего Чтения в 2012 году. В следующем году он был показан в Халсионе во время прохождения Международной встречи, а с тех пор еще несколько раз, как в Халсионе, так и в Здании Независимого Ордена Чудаков. Тем временем рак Кирка ухудшился. Он сдал позиции, попал в хоспис и умер в ноябре 2013 года. Меня поддержал Храм. Его имя было помещено в Чашу Исцеления. Дженис предложила сыграть на своей арфе. Элеонор объявила о его смерти в Храме, и именно Рита подошла ко мне после той воскресной службы и сказала: «Я знаю, ты думаешь, что справишься сама. Но не надо. Есть терапия горя, которая тебе поможет». Она удостоверилась, что я знаю, как получить необходимую мне помощь, и проверила, чтобы убедиться, что я ее получила. Я нашла утешение в службах.

Я нашла утешение в людях. Я начала посещать занятия по вторникам, и со временем это расширилось за счет занятий по пятницам. Я официально присоединилась к Храму в 2019 году. Примерно в то же время я поехала в Халсион со своим ассистентом Джо из Исторического общества. Когда мы подъехали к городу, он сказал: «Кирк сказал мне, что когда он уйдет, я всегда смогу найти тебя здесь». Это был первый раз, когда я поняла, что Кирк понял, насколько важным стал для меня Храм. Моя Великая Всеведущая Сила из прошлого никогда ничего от меня не требовала. Сегодня я знаю, что хочу присутствовать и участвовать. Сегодня мое Высшее Я помогает мне быть частью мира и отдавать свою энергию самым чистым способом, на который я способна. Сегодня я знаю, что я на пути. Я читала и изучала. Я продвигаюсь вперед. Я продолжаю учиться и учиться у всех, кого знаю здесь. Я не могу представить свою жизнь без объятий этого необычного места.